ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ В КРАТКОМ ПЕРЕСКАЗЕ

Мотаясь, его башка гремит, как тыква, а пряди –

Будто водоросли на вонючих камнях в запруде.

Кошмар удалился, но прежде поскулил у дверей:

Он ведет себя, как старый пес, который в обиде

Топтался и хныкал когда-то под дверью твоей.

Покинув Омаху, ты решил, что оторвался от старого,

Считая, что оно связано с дедушкой, у которого

Был на лбу жировик: сидя на веранде, сей дед

Холил свой вырост, рдевший напросвет вроде бурого

Граната – это был мозг, лезущий из старческих недр.

Позже, в Гарварде, под исторической колокольней,

Отмечавшей полночь оглушительной наковальней,

Ты удивился: как он сюда доскакал: совсем налегке,

Робкий – видно, следовал за тобой все бесцельней

На дедовское наследство или зайцем в товарняке.

Ты был почти добродушен – тоска по дому еще не заела,

А он, кося ртом, лишь мяукал, а говорить не мог.

Потом эта самая тоска по дому изрядно тебя заела,

И он попадался на всех шатких широтах: вот мило,

Думал ты, ничто никогда не теряется, видит бог.

Он не являлся в квантовом солнечном сиянии, дабы

Обратить внимание друзей на порочность твоей особы,

Далекий от твоего публичного опыта и эволюции личных идей.

Но он не считал узкой никакую кровать,– кривя губы,

Мялся и грустно кивал головой, как странствующий иудей.

Он не появлялся на лирической мышьяковой поляне,

Когда дети плачут, а в груди не пламя, а тленье,

Ни в муке сада – в яйцевидном ужасе, ворсисто-седом,

Как персик, или алчном, как нежная слива,– ни в лоне

Классического благоразумия или лелеемых аксиом.

Его не было, когда ты вскричал: «Надежду сгубили

Убийственным блеском морских мысов, солнечной болью

Белых вершин! Где новой нашей невинности щит и оплот?»

Но вот он возник, осилив все карты, расписания, дали,

В тусклом гаме «всегда-всегда» или «в-свой-черед».

Ты часто переезжал, но адрес оставлял редко,

Радовался в душе, узнав про смерть одногодка,–

Смесь очищения и надежды при всей горечи пирога.

Но он не умер, а пришел: в его ручонке взятка –

Шоколадка или игрушка, которая была тебе так дорога.

Он пробует замок, а ты спишь, не выказывая любопытства

В этом звуке у двери нет особенного святотатства.

Потом он обходит дом, спотыкаясь о каждый порог

(Как мать, искавшая по ночам фотографию времен детства),

Или фыркает на дворе, как конь, что в поле продрог.